На левом рукаве его камуфляжа эмблема сектора «М», а на правом, чуть пониже сине-желтого флажка, столь ненавистный сепарам ярко-зелёный шеврон с изображением ароматного зонтичного соцветия…
«УКРОП»
…Он, рядовой Жиров, и есть – самый настоящий «укроп». Тридцатичетырехлетний сын армейского майора, чуть ли не с рождения кочевавший вместе с родителями от Средней Азии до Германии по позабытым богом и чертом военным гарнизонам дряхлеющей советской империи. Тот, в чьих жилах причудливо и закономерно, в духе былых партийных решений о создании новой общности советских людей, щедро перемешалась украинская, русская, немецкая и польская кровь…
Понедельник – день тяжелый
День не задался с самого утра: когда возили в Марик на помывку в банное хозяйство тамошнего меткомбината, он, соскребая жесткую многодневную щетину, ненароком надколол домашнее, ещё дедово, зеркальце. Сразу лишь чертыхнулся в сердцах да сплюнул под ноги сгоряча, а задумался о примете всерьез, да так, что прошибло холодным потом, к полудню, когда, после проверки периметра блокпоста, сидел на краю окопа и, глотая горький сигаретный дым, пытался усмирить бешено колотящееся сердце…
Проверять периметр пошли трое: “Слон кафедральный» – неплохой парень, офицер только потому, что к корочке его университетского диплома прилагался курс военной кафедры; рисковый «Страйкболист», до сих пор воспринимавший войну, как продолжение увлекательной игры из прошлой мирной жизни; и он, рядовой Жиров. Собственно говоря, он пошел чисто за компанию, едва сменившись с поста. Не ложиться же спать сразу, едва почистив автомат, – всё какое-то разнообразие.
В леску растяжки они со «Страйкболистом» уткнулись одновременно с предупреждающим сигналом «Слона». Паниковать и убегать было поздно.
Матерясь и обливаясь потом, они вместе со «Слоном» зафиксировали задетую ненароком лесу и зажали чеку скрытой в хвое смертоносной «эфки», оборонительной гранаты, способной вмиг посечь всех троих осколкам
и.
Снимать растяжку, опасаясь скрытых ловушек не стали. Лишь отметили место.
Чья растяжка – особо не разбирали. ДРГ сепаров в эти края добирались не часто, так что, скорее всего, она осталась от днепропетровских «попередныкив».
…Погибнуть от своих на войне не такая уж редкость. Они и сами едва не расстреляли накануне из гранатометов (благо «мух» имелось с избытком) невесть откуда вышедшую к блокпосту неизвестную колонну.
Оказалось – 37-й тербат вздумал без согласования со штабами и без предупреждения перемещать бронетехнику и личный состав…
Отдышавшись, они поставили у чужой растяжки свою «сигналку». А вернувшись в расположение, выпили по сто пятьдесят, перекурили, поговорили «за жизнь», и еще раз выпили. А потом он просто пошёл спать перед выходом на пост.
В первой же проверяемой машине его ждал приятный сюрприз. Так что не все понедельники заканчиваются плохо.
Мотанка
Три часа в постоянном напряжении на посту, да ещё коли напарник слег с пневмонией, а заменить его некому, не шутка: мало ли что ждёт за чужими тонированными стеклами. Свинцовая «нежданка», она ведь не только в поредевшей за зиму хвойной зелёнке таится. Можно и посреди бетонки на выстрел в упор нарваться. Не зря при досмотре машин проверяющий подходит только со стороны водителя: люди чаще – правши, пока водила развернет изготовленное оружие или перебросит в другую руку, есть шанс выстрелить первым.
Но бывает и иное: не качают права, не кроют матом, а делятся провизией, сладостями или куревом, как областной прокурор, что без вопросов дал досмотреть машину и презентовал солдатам тут же разошедшийся по рукам блок «Мальборо».
А бывает, люди попросту по-доброму улыбаются.
– Солдатик! Ребёнок подарок приготовил. Возьми, не побрезгуй, дочка своими руками делала.
Донецкая девочка боязливо, из-за спины отца, протянула прошедшую три сепарских поста мотанку-оберег.
Улыбнулся в ответ:
– А давай подарок на подарок, оберег на оберег!
И, ловя загоревшийся неподдельным интересом взгляд девчонки, протянул в подставленную маленькую ладонь сине-желтый флажок с рукава камуфляжа.
Младенец на ужин
Зимой темнеет рано. К девяти вечера в степи уже в трех шагах ничего не видать. А если яркий свет в лицо – и вовсе слепнешь. Потому проезжающие за пятьсот метров до блокпоста обязаны вырубить фары и осветить салон. Но для бестолкового водителя бюджетного «фолькса» надпись светоотражающей краской на блоке посреди дороги – не указ. Хорошо если просто невнимательный попался или впервые едет в гости к хунте.
Только ведь и в вольной дээнэрии не выключенные вовремя фары без лишних разговоров гасят очередью из «калаша».
Дали стробоскопом предупредительный сигнал нарушителю. Час от часу не легче: вырубил все, буквально растворившись в ночи. Рассредоточились. Жиров изготовился к стрельбе, но увидел, приблизившись к «Фольксвагену», круглые от ужаса глаза молодой пары и спящего на заднем сидении ребёнка.
Перепуганные ночные беглецы из русского мира, сорвались с насиженного места к родственникам в Мариуполь спонтанно, без разрешений и пропусков, после разгрузки ополченцами буквально у их дома снарядных ящиков очередного «гумконвоя» с путинской «тушенкой». Уж больно громко тогда заахали под окнами накормленные свежим боезапасом минометы. И больно скорой была артответка с противоположной стороны.
После долгих объяснений и взаимных извинений дончанам вернули документы и пропустили.
Напоследок Жиров, деланно нахмурив брови, ворчливо заметил:
– Езжайте с Богом. В отличие от русских воинов-освободителей, мы, укрофашисты, машину сразу уродовать не будем. Ограничимся на первый раз устным предупреждением. Разве что, в качестве ужина, отберём ребёнка. Отдадите!?
Женщина растерянно улыбнулась, а водила, поддержав игру, махнул рукой:
– Да забирай!
– Вот и ладно! На обратном пути съем. А это – чтоб к тому времени слаще стал, – он протянул захныкавшему спросонья ребёнку «Сникерс». – Держи, малыш, презент от «укропа»!
Рисунок Пети Мельника
Детские рисунки передают в штаб полка волонтёры.
Их аккуратно складывают в прозрачные файлы и бережно хранят в специальной папке. Всегда можно выбрать понравившиеся и украсить стены землянки, блиндажа или, как у них, спального отсека оборудованного в 20-футовом морском контейнере.
Рисунок днепропетровского третьеклассника Пети Мельника, висевший напротив лежака, Жиров рассматривал уже несколько дней. Что-то зацепило.
Может быть яркие, столь не похожие на окружающие серые будни, хризантемы вокруг листочков-бабочек и диковинный куст, приютивший ягоды спелой малины, синие васильки и оранжево-желтые экзотические цветы, названия которых он не знал? Или немудреная надпись из неровных букв в левом углу: «Дорогие солдаты, возвращайтесь живыми домой».
Он позвонил по телефону, указанному на рисунке. Ответила мама: мальчик был в школе. Женщина почему-то плакала, когда он благодарил её и сына за поддержку солдат и говорил, что обязательно возьмет этот рисунок домой, когда придет срок. А через час перезвонила сама. И он снова благодарил теперь уже самого мальчика, который радовался, что его письмо взаправду дошло к настоящему солдату, и снова, сквозь счастливый смех ребёнка, слышал в трубке плохо сдерживаемые всхлипывания мамы…
Вроде бы короткий малозначащий разговор с почти незнакомыми людьми. А на сердце стало по-настоящему тепло и спокойно. Он поймал себя на мысли, что не сдерживает улыбку, вспоминая радостные возгласы мальчишки в трубке, даже на посту, под жгуче-ледяными каплями бесконечного дождя, покрывшего трассу неподалеку от Мариуполя шершавой, стынущей на ветру коростой.
А рисунок он так и не забрал. Оставил на стенке врытого в землю контейнера. Ведь тем, кто будет служить после него, обязательно надо знать, что это и для них написано нетвердой детской рукой на рисунке с цветами, пахнущими летом и миром:
«Дорогие солдаты, возвращайтесь живыми домой».
На фото к тексту:
- «Укроп» рядовой Жиров за пулеметом
- «Укроп» третий слева
- «Укроп» рядовой Жиров
- Гранатометы «Муха» защитников блокпоста
5.Мотанка из Донецка
6. Рисунок Пети Мельника
