Судьба человека… Сложная, непредвиденная, капризная, а иногда жестокая. Так, всю ее капризность и жестокость испытала на себе Людмила Стеблевская, которая прошла все круги ада войны, пережила ужас концентрационного лагеря, но осталась человеком. Более того, всю свою жизнь проработала преподавателем и дала нескольким поколениям не только знания, но и умение жить достойно, в любой ситуации оставаясь человеком.

 

«Если погибать, то с мамой…»

Война ворвалась в дом и сердце Люды в августе 1941-го, когда ей исполнилось всего четыре. Девочка была самой младшей, четвертой дочкой запорожского заместителя директора банка и польской дворянки. В то время их семья жила возле девяностого Уральского полка (сегодня – «Уральские казармы»).

– Страшные наступили времена, налеты с воздуха, немецкая мотострелковая дивизия, – рассказывает Людмила Николаевна. – Чтобы спрятаться от бомбежки, мы вырыли окоп. Когда все вокруг грохотало и взрывалось, прятались там. Я сжималась в комочек, крепко держалась за мамину руку и сквозь слезы громко читала «Отче наш». Уже тогда  решила, что если погибать, то с мамой. А когда в 1943-м немцы начали отступать, они погнали тех, кто не смог уйти, – матерей с малыми детьми к железной дороге и погрузили в товарняк. Наглухо заколотили вагоны и повезли неизвестно куда и зачем. Та дорога показалась мне бесконечно долгой.

В числе угнанных оказались Люда, ее мама и старшая, семилетняя сестра Галя. По дороге девочек с мамой разлучили: женщина заболела тифом и ее ссадили. Думали, не выживет.

– Помню, как мама кричала Гале: «Только Людочку не потеряй, держи ее за руку!» – продолжает Людмила Стеблевская. – К счастью, мама все-таки выжила и отыскала нас в Германии в 1945-м. Но прежде были боль, страдания, концлагерь…

«Из всего лагеря в живых остались только трое»

Рассказы о концлагере слушаешь с ужасом. Даже боишься представить, какую боль и нечеловеческие страдания довелось пережить узникам. Вот что вспоминает Людмила Стеблевская о своем пребывании в этом аду – концлагере:

– Проволочные заграждения, вышки с часовыми, зловонные бараки, кишащие клопами. Кому было раздолье, так это разным паразитам. Пищи предостаточно, бараки битком набиты людьми. Дети не работали, и мы, запуганные и бессильные, просто сидели за решеткой. Кормили нас только шпинатом, а по праздникам «деликатесом» – суп из гнилой моркови. Наши мучения длились больше года, пока концлагерь вместе с его обитателями не разбомбили американцы, сровняв его с землей.

Из всего огромного лагеря в живых остались только трое – Люда, ее сестра и неизвестная женщина, которая присматривала за ними.

– Нас откопали из-под обломков уже почти мертвых, – с болью вспоминает женщина. – Спасли, выходили. После концлагеря мы в качестве рабочей силы попали в дом немецкого землевладельца. Это для нас было как продолжение концлагеря, страданий и издевательств. Если взрослые физического насилия к нам не применяли, то дети были куда более жестокими. Помню немецкую девочку по имени Ручен, которая постоянно издевалась над нами и унижала.

С раннего утра и до позднего вечера девочки работали на плантациях, где собирали и сортировали опавшие с деревьев фрукты. И не дай Бог съели бы они хоть что-то! Наказание было жестоким. На их тоненькие шеи подвешивали алюминиевые кружки, потеря которых означала голод и смерть.

– В эту кружку нам по утрам наливали веяное молоко. Гадость, но есть больше было нечего. Мы были гонимы и беззащитны. Всего лишь маленькие враги в чужой жестокой стране, где нас ненавидели. Но вот стала греметь канонада, и мы поняли, что наши уже близко, воспрянули духом.

Из Берлина в Украину возвращались… пешком

Страшная и жестокая война разлучила многих людей. Однажды она забрала у Люды маму, которую девочка уже и не надеялась увидеть. Но мама нашла ее уже в конце войны!

– Как известно, немцы – страшные педанты, – говорит Людмила Николаевна. – Они записывали каждый шаг каждого человека, благодаря чему нас и нашла мама. Я не помню нашей встречи, но мне кажется, мама всегда была со мной, словно ангел-хранитель. Из Дальвица мы втроем перебрались в Берлин. Но поехать домой на поезде не могли. Боялись, ведь нам сказали: «В поезда не садитесь: их закрывают и сразу отправляют в Сибирь». Поэтому мы возвращались в Украину… пешком, через польскую границу.

До сих пор перед глазами женщины страшные картины дороги домой: поле, усеянное трупами мальчиков – тех, кто некогда защищал Берлин, детей, которые стали жертвами взрослой войны.

– Помню, шли весь световой день, день за днем. Плакали, падали обессиленные и голодные, сбивали ноги в кровь. Но снова и снова поднимались и шли! Таких беженцев, как мы, было очень много. Они едва плелись — больные, обессиленные, в изорванных полосатых робах. Возвращались на Родину.

В августе девочки с мамой, наконец, добрались до родного Запорожья. Самое страшное осталось позади.

— Когда мы вернулись в Запорожье, наш дом оказался занят военным, майором, – продолжает вспоминать женщина. – Мать боролась за жилье четыре года и наконец отвоевала. Отец умер от туберкулеза сразу же после войны, в 1946-м. В льготах как концлагерным детям нам с сестрой отказали. В ответе, полученном из КГБ, значилось, что, якобы, нет доказательств нашего пребывания в Германии. И только в 90-х годах, с развалом Советского Союза, за нами признали этот статус.

Надо ли говорить, что война сделала меня инвалидом? У меня были серьезные проблемы с сердцем. Мне запрещали любые нагрузки, в том числе заниматься физкультурой.

Но Люда безумно любила  танцевать и танцевала наперекор всем запретам. Ей запрещали рожать, а она родила двух здоровых и любимых сыновей.

– Я не боялась смерти и вообще ничего не боялась. Я – человек, которому была дана вторая жизнь, и так просто не сдаюсь! – восклицает Людмила Стеблевская.

Жизнь после войны

– А как складывалась ваша жизнь после войны, в мирное время? – спрашиваю.

– Школу я закончила с золотой медалью. Вернее, публично поздравили с «золотой», а осенью «за спиной» дали серебряную, – говорит женщина. – И это потому, что я была в концлагере, так сказать «второсортная», интернированная. Хотя прямых гонений, открытых притеснений со стороны спецслужб мы не испытывали. После школы я хотела поступать в Институт международных отношений. Но мне с моим прошлым путь туда был заказан. И когда близкие люди посоветовали поступать в педагогический, я выбрала филфак. А со второго курса наряду с русским языком нам неожиданно ввели полную программу немецкого. И после окончания института я могла преподавать оба языка.

Трудовой путь Людмила Стеблевская начала в 1960 году  учителем немецкого в школе на Вознесеновке. Не успела отработать первое полугодие, как нагрянула министерская проверка. Прямо на ее урок!

– Вознесеновка на то время была самым неблагополучным районом, – рассказывает Людмила Николаевна. – В основном моими учениками были дети торгашей, думали не об учебе, а как заработать, не исключая воровства. Каково же было удивление комиссии, когда дети, которые мало того что на русском и слова без ошибок не могли написать, свободно заговорили… на немецком!

В скором времени талантливого педагога пригласили преподавать в бывший машиностроительный институт, где, не считая выездов за рубеж, она проработала всю жизнь. Первые 14 лет — на кафедре иностранных языков. А в 1973 году организовала и возглавила кафедру русского языка для иностранцев. Работали со студентами из 80 стран мира.

Здесь, уже в Запорожском национальном техническом университете, Людмила Николаевна стала доцентом, кандидатом филологических наук.

– А правда, что вы возвращались в Германию?

– Да, по иронии судьбы я принесла немцам, которые еще в детстве «преподавали» мне уроки войны, мой родной, русский язык. Помимо Германии, я также работала в Австрии, Финляндии, Америке. Выучила, таким образом, английский, французский и испанский языки. В ФРГ я попала при Брежневе, проработав там с 1978 по 1980 годы. Это был крупнейший в Германии университет, где я не ограничилась лишь преподаванием русского языка, а еще добилась того, чтобы «их» студентам показывали «наши» фильмы. Это было неслыханное дело!

Первым фильмом был «Иван Васильевич меняет профессию», потом «А зори здесь тихие» и другие фильмы про войну. На эти киносеансы съезжались немцы со всего ФРГ. Для них это была настоящая сенсация!

– Знаете, я долгое время ненавидела Германию, – добавляет женщина. – Однако следует признать, что немцам свойственна внутренняя дисциплина, способность из «крошечного» государства создать сильную процветающую страну, содержать в безупречном порядке каждую пядь своей страны, что не может не вызывать уважения.

Несмотря на всю жестокость судьбы, которая уготовила женщине не одно потрясение, ее сердце и сегодня осталось любящим и человечным. Более того, Людмила Николаевна уверяет, что прожила яркую жизнь и действительно является счастливым человеком. Ведь каждому дан путь, который нужно пройти достойно, выдержав все испытания. У нее это и в правду получилось.

– Поверьте, – говорит женщина, – в этой жизни можно все преодолеть, все пережить. Только бы не было войны!

Елена МУХА