В Украине – война. На войне ранят, калечат, убивают. А значит, нужны те, кто будет спасать человеческие жизни – специалисты в области военной медицины.

Для всех очевидно, что военно-полевая хирургия имеет свою специфику и сильно отличается от плановой хирургии, которую практикуют в обычных больницах. Волонтеры-медики и Минздрав Украины уже работают над созданием новой военно-медицинской доктрины, в которой будет заложено изучение полевой медицины в медицинских вузах, прописана логистика и координация, чтобы не перебрасывать раненых с места на место, предусмотрено страхование бойцов. Кроме того, Министерство обороны Украины рекомендует правительству возобновить кафедры военной медицины, закрытые в 2006 году. Сегодня только три высших медицинских вуза в Украине сохранили у себя такие кафедры. Среди них и Запорожский медуниверситет.
Об этом мы узнали, побывав в ожоговом отделении больницы экстренной и скорой медицинской помощи.
Как оказалось, в настоящее время ожоговое отделение КУ “Городская клиническая больница экстренной и скорой медицинской помощи” является частью клинической базы кафедры медицины катастроф, военной медицины, анестезиологии и реаниматологии Запорожского государственного медицинского университета (заведующий кафедрой – профессор, доктор медицинских наук Владимир Иванович Перцов). И все отделения больницы, которые курирует эта кафедра, работают согласованно и взаимосвязанно. Это – торакальное отделение, ожоговое, нейрохирургия, отделение политравмы, отделение реанимации и интенсивной терапии.

Доцент кафедры, кандидат медицинских наук Елена Пономаренко возглавляет ожоговое отделение больницы экстренной и скорой медицинской помощи уже год. Елена Васильевна – сосудистый хирург, пластический хирург, комбустиолог. Она рассказала читателям “ЗС” о сложностях, с которыми сталкиваются врачи при лечении пациентов, получивших ранения на войне.
– Пациенты военного времени нуждаются в комплексном лечении. Как правило, у них политравмы, сочетанные, комбинированные травмы, когда повреждены сразу и внутренние органы, и кости. А значит, одновременно нужна помощь сразу многих специалистов: сосудистых хирургов, нейрохирургов, анестезиологов, реаниматологов, пластических хирургов.
Нынешние военные травмы тяжелы еще и тем, что применяется пластиковое оружие. Эти пули, осколки пластиковых мин и взрывчатки не видны на рентген-снимке, поэтому их трудно найти в ране. К тому же, применяются пули со смещенным центром тяжести, которые вызывают массивные повреждения, раздробленные, рваные раны.
Не только наши хирурги, но и медики во всей Украине таких травм, с которыми приходится работать сейчас, никогда не видели – развороченные грудные клетки, тазы, головы… Например, у нас лечилась 6-летняя девочка с минно-осколочным ранением: тяжелейшая травма брюшной полости, вырванный кусок подвздошной кости, множественные ранения кишечника и мочевого пузыря. Ребенка доставили из Мариупольской больницы в Запорожье. В областной детской больнице хирурги сделали, что было в их силах, потом девочкой занимались хирурги нашей больницы. К сожалению, дальнейшую судьбу ребенка мы не знаем – ее забрала домой бабушка, в село под Мариуполем, на оккупированную сепаратистами территорию.
– Елена Васильевна, лечите ли вы военнослужащих, пострадавших в зоне АТО?
– Наша больница не имеет статус военного госпиталя, поэтому раненые с фронта к нам не поступают.
Но отголоски войны доходят – к нам привозят тех, кому нужна специализированная помощь. Еще в июне совместными усилиями нескольких отделений лечили двух раненых сепаратистов. Постарались максимально быстро их поставить на ноги и передали СБУ. Потом узнали, что их обменяли на наших пленных ребят. Был боец с ожогом кисти. Прооперировали, выздоровел.
Был парень с фронта, которому делали пластику волосистой части головы. До сих пор у нас в отделении лежит сапер (он наш, запорожец) со скальпированной раной голени и бедра. У парня уже все хорошо, но через несколько месяцев потребуется реконструктивное хирургическое вмешательство.
– Кто оплачивает лечение бойцов?
– Минобороны обеспечивает медикаментами больницу, если военнослужащий находится в их подчинении. Что касается бойцов добровольческих батальонов, то они лечатся в основном за средства волонтеров и больничного благотворительного фонда “Швидка допомога” (он был создан в 1999 году. – Авт.).
– Как вы думаете, нужен ли Запорожью военный госпиталь? Ведь в вашей больнице есть все ресурсы лечить раненых.
– Бесспорно, военный госпиталь нужен. Ведь если раненых будем лечить мы, то это не соответствует статусу участника АТО. А главное, многие пациенты после ранений остаются глубокими инвалидами, и им нужна длительная реабилитация.
– Наверное, к вам в отделение поступают и беженцы?
– Конечно. Вот сегодня выписываем трехлетнюю Киру Матвееву. Она лечилась у нас 21 день. Семья девочки – переселенцы из Донецка, которые временно приехали в село Елизаветовка в Приморском районе Запорожской области. Малышка села в ведро с кипятком, который ей приготовили для купания. 40 % кожи  обожжено. Ребенка привезли к нам из Приморской ЦРБ. Мама девочки сказала, что они переселенцы и у них ничего нет, поэтому первые сутки дорогостоящие антибиотики для лечения выделял больничный благотворительный фонд, потом подключились волонтеры. Мамы детей, которые тут лечатся, подкармливали Киру, одежду принесли. После сюжета в СМИ 9 запорожцев сдали кровь конкретно для Киры. Спасибо всем! И хочется напомнить, что кровь для детей, которые лечатся в ожоговом отделении, нужна всегда. Вот на днях пьяный папа-цыган принес своего годовалого сына, который вылил на себя воду из горячего электрочайника. У ребенка обожжены шея, грудная клетка, лицо. Пациентов из малообеспеченных семей много.
– Елена Васильевна, в какой еще помощи нуждается ожоговое отделение?
– Сейчас у нас детские и взрослые палаты находятся вперемешку. А это неправильно. Мы стараемся сделать отдельный детский блок, тем более расположение позволяет. Есть у нас такой “закоулочек” – две палаты, которые отдельно находятся, а рядом санитарная комната и комната для хранения белья. Своими силами мы уже заменили окна, частично сделали откосы, нашли детские кроватки по линии гуманитарной помощи. Корпорация “Керамист” подарила нам линолеум. Нужно совсем немного средств, чтобы оформить детский блок, но никак не найдем в Запорожье спонсора, кто бы помог это сделать.
– Может быть, что-то из оборудования отделению нужно?
– Нуждаемся в детском бронхоскопе. И в расходных материалах для “Клинитрона”, в частности, нужен диффузор.
Пациентов с тяжелыми ожогами мы выхаживаем благодаря специальной кровати на воздушной подушке “Клинитрон”. Ее стоимость – 70–80 тысяч евро, поэтому не каждый ожоговый центр Украины может похвастать таким оборудованием, а у нас таких кроватей аж три. И еще для одной нет песка, точнее микросфер, которые выглядят, как песок. Кровать представляет собой ванну, заполненную микросферами. Засыпается примерно 500 килограммов микросфер и накрывается специальной простыней (после каждого пациента все эти 500 кг наши сотрудники пересеивают вручную). Беда в том, что расходные материалы для “Клинитрона” делаются только в России, а с поставщиком мы перестали работать. Хотя две простыни мы успели купить (одна стоит около 8 тысяч гривен), а остальные расходные материалы – нет.
Пообщавшись с Еленой Пономаренко, мы поняли, что она – энтузиаст своего дела.
Подтвердила это и руководитель благотворительной организации “Швидка допомога” Антонина Рычко:
– Елена Васильевна возглавляет отделение всего год, но успела очень много сделать для отделения. По ее инициативе за спонсорские деньги и средства благотворительного фонда была куплена наркозно-дыхательная аппаратура для детей, электрокоагулятор, палатный следящий монитор, операционный стол, шприцевой насос – всего оборудования на сумму 180 тысяч гривен.
А еще мы узнали, что Елена Пономаренко – волонтер, которая свои личные средства и время тратит на поддержку Украинской армии. Слава Украине и таким врачам!

 

Ирина ГАВРИЛЕНКО,
 фото Владимира ШЕРЕМЕТА