Они разные, эти судьбы людские. А сегодня я расскажу о судьбе Марии Михайловны Чумаченко, которой на днях исполнилось 94 года. Потому что судьба эта непростая – да и как она может быть простой, если пришлось пережить и послереволюционное время, и голодные годы, и войну, но родить при этом десятерых детей – пять мальчиков и пять девочек?
Мария Михайловна родилась в Пирятинском районе Полтавской области. А в 1922 году семья (отец, мать, четверо детей) уехала в Крым, в Ялту, где прожила шестнадцать лет: и землетрясение 1927 года перетерпели, и голод начала тридцатых.
Правда, с потерями: мама от голода опухла, ее отвезли в Симферополь, а так как отец был пьяницей, детей разослали по детским домам. Больше своих братьев и сестру Мария Михайловна не видела.
Словом, сирота – в двенадцать лет. Жила тем, что с еще одной девочкой ходила побираться по селам (эту девочку на ее глазах зарезал какой-то, как она сказала, людоед) – Марии тогда удалось убежать. Спала она в скирде соломы среди мышей, видела мертвых, думала сама умереть – так прошло два года.
Потом повезло: в сентябре-декабре 1934 года работала и жила на даче Максима Горького “Тессели” близ мыса Сарыч (ныне один из корпусов санатория “Форос”).
Об этих временах вспоминает с удовольствием. Горький, который страдал астмой, поднимался рано, уходил на прогулку подышать свежайшим воздухом (он говорил, что “этим воздухом хорошо питаться”), работал на даче, потому что “человек работает, значит, он живет, не работает – значит, умирает”. Известный писатель даже кушал вместе с работниками дачи – что они, то и он. А потом Горький уехал в Москву на похороны сына, и больше этого замечательного человека (ее слова) Мария Михайловна не видела.
Вышла замуж, муж был инвалидом, так что на войну его не взяли. В 1939 году родила девочку, в 1941 – мальчика. (Кстати, всех своих десятерых детей она рожала именно так – одного в течение двух лет).
Узнаешь о судьбе этой женщины и диву даешься – как такое можно выдержать? Судите сами: жили в Симферополе в маленькой хатке, которую построил муж. Но в военное время в хатку попала бомба, пришлось искать другое жилье. А тут и мама Марии Михайловны из Ялты вернулась – к ним, конечно. Потом ее забрали в Германию.
А семья Чумаченко решила ехать в Украину: сделали бричку, которая через десять километров сломалась. Их случайно подобрал на подводе какой-то мужик – были же люди даже в неспокойное время: привез к себе, спрятал под кровать, отремонтировал бричку, помог залезть в поезд, который, как сказали ехавшие в вагоне немцы, шел в Керчь.
Другой поезд, другая попытка. На этот раз добрались до Сиваша (уже, считай, Украина). Потом ехали с другим мужиком, который сказал, что направляется в Киев, везет соль – помогите мне, а я помогу вам. Детей положили на соль, их не проверяли, кормил “путешественников” этот чумак за свой счет – так и добрались до Пирятина, а потом и в свое село, к своей сгоревшей хате.
На этом пути-дороги Марии Михайловны и ее семьи не закончились, и я не перестаю удивляться, что пришлось прочувствовать этой женщине, которая, тем не менее, уже прожила 94 года!
А прочувствовать пришлось: муж, горожанин, хотел в городе жить, поэтому семья переехала в Пирятин. Где не было жилья, поэтому еще одна дорога – к сестре мужа, в голодный Тихорецкий.
Супруг начал опухать от голода и, чтобы здесь его не хоронили, куда-то уехал. А по дороге выздоровел, попал в Белоруссию, куда поехали и его родные. Белорусы встретили украинскую семью хорошо, даже домик построили. А из БССР Чумаченко вернулись (ей трудно вспомнить, почему именно – но Родина есть Родина, от этого никуда не денешься) в Украину, в Запорожье.
Разумеется, при такой сложной жизни о нормальном образовании речи быть не могло: 4 класса всего, работа дворником, сторожем, пекла пирожки, что-то делала еще. Но сама жизнь какой оказалась!