Прошло девять месяцев с момента прибытия запорожского парня Владимира Полторацкого на новое место службы. Времени было достаточно, чтобы во время поисков нарушителей досконально изучить особенности и характер горного ландшафта, которые в дальнейшем будут способствовать умелым действиям по задержанию “неуловимого контрабандиста”.
Участок – территория погранзаставы не так уж мала. Это по предгорью и КСП (контрольно-следовательная полоса) шесть километров с сотней метров. А если в глубину, в сторону Ирана, до самой разграничительной линии 15–18 км, это почти территория островного государства Мальта. В общем, есть, где разгуляться и пограничникам, и нарушителям.
Хребты и ущелья спускаются с главной гряды Копет-Дага с юга и постепенно понижаются к пустыне на север. Демаркация на горных участках (кроме пустыни) последний раз проводилась вначале девятнадцатого века. Обозначалась линия границы пирамидами высотой до трех метров, сложенных из каменных плит, одна от другой на расстоянии 5- 6 км. Ставили их казаки, которым последний царь доверил охрану границы России с Персией. Такое примитивное обозначение на местности линии границы не способствовало качеству ее охраны. Иранцы пасли скот, ходили на охоту по нашей территории, порой не знали об этом. При их задержании уверенно заявляли, что они пасут, охотятся на своей земле. Этих безобидных нарушителей просто выдворяли. Главное зло – контрабандисты. В Иране в предвоенные годы производилось до 200–250 тонн опиума-сырца. Тридцатимиллионное население Ирана не в состоянии было “употребить” такое количество дурмана. Куда же девать излишки? К северному соседу. Там спрос был на него велик. И вот почему. Народы Средней Азии, вошедшие в состав Российской империи, по своим религиозным верованиям исповедовали ислам. Коран запрещал правоверным мусульманам пить вино – крепкие напитки. А на счет опиума – ни слова. Если в новые времена молодежь начала с пристрастия к спиртному, то “старики” остались верны опиуму (терьяк по-туркменски).
Системы перехода госграницы не было. Маршруты, участки застав, время менялись. Когда поступала в штаб Гауданской погранкомендатуры шифротелеграмма с предупреждением “ ждите гостя”, на усиленную охрану переходили все три заставы ашхабадского оперативного направления. Контрабандисты переходили “туда и обратно” по самым рискованным маршрутам, по узким тропам над пропастями, ущельями, где конные наряды пограничников не могут действовать по их задержанию. Один из них был почти неуловим, но это по времени. Ведь сколько веревочке… Проходил он по оперативной и агентурной разработке под кличкой “Дикобраз”. Сравнение Солтан-Бека (такое было имя его настоящее) с этим экзотическим животным было сравнительно точным. При угрозе дикобраз (нервничал) пыжился – напрягался, и иглы вылетали из “гильз” (углубление на спине) и летели по сторонам, некоторые впивались в противника. Эта, данная от природы защита, и спасала его от хищников. Солтан-Бек при оклике: “Стой. Кто идет?”, как положено по инструкции, вместо стрел открывал огонь мгновенно из двух стволов (Кольта и Маузера). Известно, что пули летают в обе стороны. Пограничники открывают по нему огонь. Когда бой стихает, результат – “Дикобраз” исчез, а на камнях корчатся от ран два из пяти охранников границы. Этих двух врачи выходили. Но на его счету был и убитый, в следующей стычке. Стрелял он на звук, на вспышку выстрела и попадал. Бывший басмач, сын бая, чудом выживший в тридцатые годы, стал промышлять дурманным бизнесом. В первом отделе штаба округа (разведка) разработали операцию. Под кодом “Дикобраз”. Внедрили в (общество терьякешников) – потребителей, скупщиков, посредников опиума своего “человека”, завербованного из них же. С целью – известить разведчика, а затем и отдел штаба: когда, где, в сопровождении кого будет попытка совершить Солтан-Беком переход границы из СССР в Иран?
Такая дата – сведения поступили 20 сентября. Агентура сработала. Теоретически все продумано, чтобы положить конец хождениям Солтан-Бека по лезвию “пограничной бритвы”. А как осуществить ее практически? И раньше составлялись операции. И что же? До сих пор был жив и невредим. Стал вопрос, кому поручить возглавить “секрет”, засаду, заслон и другие виды нарядов для захвата “неуловимого” “Дикобраза”. Полковник Затулин из штаба округа, минуя коменданта Гауданской погранкомендатуры (как исключение) позвонил начальнику 8 ПЗ капитану Жигареву. Введя его в курс дела обстановки, рекомендовал: во главе секрета из пяти человек назначить… старшину Полторацкого, того казака из Запорожья. Был уверен, что “Дикобразу” на этот раз живым не уйти, у старшины хватка мертвая, да, и мыслит он нестандартно. Ориентировочно, попытка перейти госграницу в ночь с 20 на 21 сентября. Тип коварен, после себя оставляет трупы пограничников. “Секрет” выставить на тропе “смерти”. Откуда в прошлом сбрасывали в ущелье головы… изменников Родины, принесенные из Персии агентами нашей разведки. Полковник часто выезжал на охоту, местность знал досконально.
– Дополнительно в эту ночь в ущелье Сандагзов вышли засаду, возможно, решит двигаться по этому маршруту. О результатах доложить мне лично!
– Есть доложить лично!
– Ну, вот, действуйте там с успехом!
Перед постановкой приказа составу “секрета” (старший Полторацкий) капитан Жигарев предупредил:
– При приближении контрабандиста его не окликать “стой, кто идет”. А задержать тихо, без выстрела.
Но как, тихо? Эта загадка, которую нужно будет разгадать Владимиру Полторацкому.
Тропа “смерти” петляла над пропастью ущелья Сандагзов, с тыла громоздилась отвесная скала, местами попадались в ней углубления – ниши. Заранее в светлое время вышли на место действия “секрета”. Расположились. В центре – Полторацкий, в других нишах – по два человека. При появлении “гостя” первая двойка пропускает его, не выдавая себя. Вторая пара то же самое, ожидает сигнала старшего – выстрела. Ждали долго, думали, пошел другим маршрутом…
Но все-таки пришел. Миновал первую пару и когда поравнялся с нишей Полторацкого, тот почти шепотом, на самое ухо:
– Бросай оружие.
О, эта внезапность! Парализующая не только психику человека, но и рушившая целые государства.
Пистолеты выпали из рук “Дикобраза” мгновенно и ушли на дно ущелья. После выстрела обе пары бросились к центру. Внезапное появление с двух сторон такого количества пограничников заставило его попятиться назад. Оступился и за пистолетами на… дно ущелья.
Начальник 8 ПЗ капитан Жигарев не стал докладывать полковнику Затулину о результатах операции. Портативных радиостанций в войсках еще не было. Связь погранотрядов с заставой в горах осуществлялась… голубиной почтой, самым древним средством связи. Но голуби ночью не летали. От Полторацкого прибыли посыльные (два человека), сообщили, что при задержании контрабандист рухнул в ущелье Сандагзов и неизвестно, жив он или погиб. Прибыл посыльный от лейтенанта Петрова (замначальника) начальника заслона-засады, что расположился на дне ущелья Сандагзов. Там слышали одиночный винтовочный выстрел и шум падающих камней, что означало – встреча “секрета” с Солтан-Беком или с кем-то другим состоялась. Больше ничего неизвестно. Капитан погрузился в размышления: если он сорвался, то погиб ли? Или раненый, как зверь, все-таки ушел? Срочно приказал дежурному готовить группу поиска. Необходимость в срочности была еще в одном. Необходимо его разыскать с наступлением рассвета. В противном случае промедление приведет к уже из опыта известному весьма печальному факту – орлы, обнаружив труп, вмиг растащат – расклюют, а как потом его опознать? Он ли?
Как ни рано выслал начальник поисковую группу, но орлы ее уже опередили. Контрабандист был обнаружен внизу под деревом, но все открытые участки тела были расклеваны, а лицо являло собой страшное кровавое месиво, глаз уже не было, а значит, и опознать его было невозможно. У погибшего была сумка с деньгами, когда прибывшие из Ашхабада эксперты подсчитали, было не много ни мало – пять тысяч советских червонцев с портретом Ленина. В банках Тегерана их обменяли бы на туманы с портретом Шаха Ирана – Асамара Реза-Пехлеви для закупки очередной партии опиума. Но эта сумма, как было принято, пошла в доход государству.
Капитан Жигарев доложил в округ полковнику Затулину о результатах операции “Дикобраз”. Узнав о результатах налета орлов, усомнился. Он ли, тот самый? Столько лет будоражащий не только комендатуру, но и штаб округа, и его самого. Но время и расследование через своего агента, указавшего день выхода погибшего и опознавшего его по одежде, поставили точку на все сомнения. То был конец Солтан-Бека.
За успешно проведенную операцию капитану Жигареву досрочно присвоено звание “ майор”. В петлицах засверкали две “шпалы”. Сам руководитель “секретом”, старшина Полторацкий, был представлен к правительственной награде орденом Красной Звезды, начальником погранвойск округа генерал-майором Великановым выдана денежная премия 500 рублей. Каждому из четырех бывших с Полторацким – по 200 рублей и по отпуску на родину по месяцу.
Владимир стал известен своими служебными достижениями во всем округе, а также жителям Ашхабада, узнавшим о его подвиге из газет и радио. Полученные деньги – пятьсот рублей – отослал переводом в родную запорожскую Матвеевку матери.
После всего этого – тревог и успеха, поразмыслив, понял, что орден, деньги – это результат и не только его заслуга, но, наверняка, проявление заботы о нем полковника Затулина, который позвонил и лично поздравил Владимира. Со временем из Москвы пришел и орден Красной Звезды.
За полтора года службы на горной заставе Владимир не только приобрел опыт бдительного охранника госграницы, но и стал отменным охотником. Одно сожалел, что до сих пор не сумел подстрелить самого “почетного” хищника этих гор… снежного барса. Уж очень зверь осторожен, умен и, вдобавок, очень редко появляется. Охотничьими добычами были джейраны (дикие бараны), козлы, дикие курочки (кеклики), дикие индейки. Джейраны большими стадами кочевали с одной страны в другую. Они были, как бы, бесхозные, ничейные. Природозащитные ведомства никакого контроля над их количеством и миграцией не вели. Поэтому били их без счета, находили в этом даже некоторое моральное оправдание: если не убьем мы, убьют иранцы. Из соображения – используя охоту как прикрытие измены Родине, уход в Иран. Так был случай ухода из СССР во Францию (через Персию) личного секретаря Сталина Бориса Бажанова осенью двадцать восьмого года.
Со временем командование погранотряда своими приказами запретило охоту и пограничникам из-за многочисленных травм (при падении в горах на охоте) и даже их гибели. Оружие разрешалось применять, только если зверь нападет сам?! Но случаев нападения барса или волка на вооруженного человека (пограничника) не было. Приказ существовал на бумаге формально. Ведь наверху понимали, что командир, солдат, поймавший животное на мушку, от выстрела в него не удержится. О каждом случае нужно было начальству докладывать.
– Товарищ полковник! Докладывает заместитель начальника 7 ПЗ лейтенант Васильев! Пограничный наряд-дозор, двигаясь по ущелью Искандер, подвергся нападению матерого самца-вожака из стада джейранов. Который пытался поднять на рога младшего наряда Скобцева. Старший наряда ефрейтор Семин вынужден был применить по нападающему оружие. Вожак был убит. Пуля прошла через шею. Вылетев, ранила второго джейрана, пришлось и его пристрелить. Мясо обоих оприходовано на улучшение питания личного состава.
В трубке гомерический смех.
– А где начальник?
– Уехал по тревоге – сработала сигнализация на пятом участке правого фланга.
– Понятно, поручил докладывать эту смехотвору тебе.
Уже строже:
– Ну, я доберусь все же до вас, доморощенные “мюнхгаузены”.
Это для острастки. Он знал, что охота будет продолжаться.
В конце апреля тридцать девятого года полковник Затулин, взяв отпуск, приехал в очередной раз в восьмую на охоту. После доклада майора Жигарева об обстановке на участке заставы, спросил:
– Полторацкого никуда не отослал?
– Нет, на месте.
– Ну, если он не занят ничем серьезным по хозяйству, передай ему, чтобы собирался. Без него, этого Д’Артаньяна (так он стал называть старшину после ликвидации им Салтан-Бека), охота будет навряд ли успешна.
Прибыв, Владимир представился. Полковник пожал ему руку.
Своему коноводу Полторацкий сказал:
– Серов, подседлай Варяга. Да покрепче затяни подпруги.
Ехали около часа. Коновод плелся на некотором расстоянии сзади и “зырил” по сторонам ущелья и первым увидел стадо джейранов.
– Вот они, вот пасутся!
Всадники мгновенно спешились. Залегли и открыли огонь по стаду. Винтовка-“трехлинейка” обладала убойной силой до полкилометра. И, попав в цель, пуля валила джейрана наповал. Двое из них, уже перекатываясь через уступы скалы, приближались к охотникам. Один из них, упав, разбился. Второй зацепился за куст арчи метров в десяти. Коновод, цепляясь за кусты и отцепив его, благополучно спустился вниз. Полковник распорядился:
– Разбитого джейрана – на кухню заставы. А целого увезу в Ашхабад. Не буду же его такого обезображенного везти туда. Ты, вот что, братец, бери коней, отведи их за тот выступ скалы и жди нас там. А чтобы не скучал, возьми вот, конфеты и печенье, – напутствовал коновода Затулин.
